« — Kaj ĉe ni, via moŝto, diras Porfirij Porfirjeviĉ, okazis en la pasinta semajno jena afero. Ricevis ni el Roĵnova administracio paperon. Legadis ni, legadis tiun ĉi paperon — nenion komprenas, sed la papero, ni vidas, estas necesa. Jen diras Ivan Kuzmiĉ: “Ni voku, sinjoroj, arkiviston, eble li komprenos”. Kaj vere, vokas ni la arkiviston, legis li la paperon. “Ĉu vi komprenas?” demandas ni. “Kompreni mi ne komprenas, sed respondi povas”. Ĉu vi kredas, via moŝto, sed li ja vere skribis la paperon je unu fingro dikan, nur eĉ pli malklaran ol la unua. Tamen ni subskribis kaj sendis. Komuna ridego.
— Interese, diras lia moŝto, — ĉu kontentiĝos la Roĵnova administracio?
— Kial ĝi ne kontentiĝu, via moŝto? ja ili pli por purigo de la afero respondon bezonas: jen ili prenos kaj komplete nian paperon ien transskribos kaj tiu loko denove transskribos; do tiel ĝi ekiros… » | | « — А у нас, ваше превосходительство, говорит Порфирий Петрович, случилось на прошлой неделе обстоятельство. Получили мы из Рожновской палаты бумагу-с. Читали мы, читали эту бумагу ничего не понимаем, а бумага, видим, нужная. Вот только и говорит Иван Кузьмич: «Позовемте, господа, архивариуса, может быть, он поймет». И точно-с, призываем архивариуса, прочитал он бумагу. «Понимаешь?» — спрашиваем мы. «Понимать не понимаю, а отвечать могу». Верите ли, ваше превосходительство, ведь и в самом деле написал бумагу в палец толщиной, только еще непонятнее первой. Однако мы подписали и отправили. Общий хохот. — Любопытно, говорит его превосходительство, удовлетворится ли Рожновская палата? — Отчего же не удовлетвориться, ваше превосходительство? ведь им больше для очистки дела ответ нужен: вот они возьмут да целиком нашу бумагу куда-нибудь и пропишут-с, а то место опять пропишет-с; так оно и пойдет... » |